Стремление.

    Сегодня ночью слушала дождь. Думающие о Петербурге как о городе дождей, ошибаются – это город туманов. Настоящий, мокрый, долгий дождь для философских раздумий случается здесь редко. А время, как в детстве, чтобы просто слушать его, случается еще реже. Хотя что там время…оно настолько относительно и эфемерно, что один веский довод в пользу надуманности его значения в нашей жизни, и вся его напыщенность и важность полетит в тартарары.
А ведь именно его ограниченностью мы руководствуемся, когда решаем, что больше не можем слушать дождь так же, как делали это в детстве – затаив дыхание. Но дело не во времени и не в старении (которое, к слову, тоже накрепко привязано к временным рамкам, нами же и придуманными), дело в голове, в мыслях. Ведь что именно мешает нам слушать дождь и просто наслаждаться им? Если подумать – опыт. А опыт – это маленькие цепочки, которые связывают некогда простые и прекрасные понятия с чем-то более сложным, что произошло позже. Ведь как чудесно было раньше просто слушать и наблюдать, тратить на это занятие полчаса или час, не задумываясь о том, куда еще можно потратить это время, да и часто ли мы о нем вообще вспоминали… Теперь же мы назовем искусством умение так самообладать, чтобы отвлечься от лишних мыслей и сосредоточиться на одном. А многие и того больше – не могут осознать, что же с ними произошло, что изменилось, почему они больше не восхищаются простым среди сложного и большого; обычно такое явление называют взрослением. 

    А вы можете почувствовать то восхищение и получить то наслаждение, что испытывали в детстве от простых вещей? И считаете ли вы, что стремление к такому детскому удовольствию должно привести вас к настоящему взрослению, но не к старости? Порой мне кажется, что не узнать новое, а вспомнить старое – вот единственная наша цель. Ведь мы рождаемся мудрыми, мы имеем первородное знание, мы чисты. Стремление к новому это естественный процесс, это то, что происходит с нами в любом случае, потому что нельзя моргнуть и оказаться в том же месте, где ты был мгновение назад. Но в то же время, постоянное движение вперед заставляет нас забывать то, что мы знали изначально, то, что дало нам жизнь…это своеобразная ловушка, которая все быстрее отдаляет нас от источника жизни и сил. Сила движет нас вперед, и, кто знает, может быть лишь с равной силой сознательно двигаясь назад, к первоисточнику, мы можем достичь равновесия и никогда не прийти к старости и унынию. 

    Чему учит нас дождь? Его капли, некогда составляющие единое целое, родившись, имели форму правильного кристалла. Так вода, прошедшая правильную заморозку и очищенная от лишней информации имеет правильную кристаллическую решетку. От рождения до соприкосновения с поверхностью земли дождь живет. Падая все ниже, кристалл превращается в каплю. Она все еще так же чиста, но в ней уже успел отразиться мир. Он отразился в ней с меньшим количеством преломлений, чем в кристалле; мир, отраженный в капле, стал яснее и четче, он все еще размыт и далек, и напоминает точку, но уже притягивает к себе своей неизвестностью и загадочностью. Падение продолжается. Интерес, притяжение возрастают. Миллиметр за миллиметром в отражении проявляется большая детализированность, увеличивается скорость стремления к неизведанному. И если теперь взять эту капельку (какую-то капельку из миллиардов), снова заморозить ее и посмотреть, она больше не будет прежней, ничто не проходит бесследно, и каждая отраженная частичка нового мира, каждое связанное с этим впечатление оставляет свой след в застывшем узоре. Подлетая все ближе и ближе к земле, что так притягивает и манит, капля становится больше, тяжелее, на нее влияют различные силы, меняющие ее изначально простую сферическую форму на сложно вогнутую в зависимости от обстоятельств в виде давления и ветра. 

    Обстоятельства… на каком-то срединном этапе пути, когда капля еще не слишком велика и тяжела, но уже не так уж первородна, они могут довольно сильно все поменять, могут резко перенаправить поток в другое русло, сделать путь длиннее и извилистее. Но рано или поздно настанет момент, когда цель будет настолько близка и ясна, что не останется сомнений, когда пройдя миллиарды стадий изменений, отразив в себе бесконечное количество возможностей и преломлений этого мира, капля определит с максимальной точностью место, к которому она стремиться, к которому, как теперь ей кажется, она и должна была стремиться все это время, с момента своего рождения. То место, где она перестанет существовать, то место, где она даст начало чему-то новому, разбившись о свою цель и разлетевшись в стороны на сотни частиц, так похожих на нее, но таких разных частиц ее души, ее внутреннего мира, которому теперь предстоит пройти долгий путь перерождений, прежде чем снова родиться. И родится что-то новое, имеющее столько же общего с прошлой жизнью, сколько со всеми прошлыми жизнями этого мира. И кто знает, что было бы, если бы стремление к цели было не таким сильным, ведь, кажется, было так немного тех, кто стремился бы к своему первородному знанию так же сильно, как к чему-то новому впереди.